Завантажити

в прелюбодеянье, что роль эта имеет что-то красивое, величественное и никогда не может быть смешна, и поэтому он с гордою и веселою, игравшею под его усами улыбкой опустил бинокль и посмотрел на кузину.
- А отчего вы не приехали обедать? - сказала она, любуясь им.
- Это надо рассказать вам. Я был занят, и чем? Даю вам это из ста, из тысячи... не угадаете. Я мирил мужа с оскорбителем его жены. Да, право!
- Что ж, и помирили?
- Почти.
- Надо, чтобы вы мне это рассказали, - сказала она, вставая. - Приходите в тот антракт.
- Нельзя; я еду во Французский театр.
- От Нильсон? - с ужасом спросила Бетси, которая ни за что бы не распознала Нильсон от всякой хористки.
- Что ж делать? Мне там свиданье, все по этому делу моего миротворства.
- Блаженны миротворцы, они спасутся, - сказала Бетси, вспоминая что-то подобное, слышанное ею от кого-то. - Ну, так садитесь, расскажите, что такое?
И она опять села.

V

- Это немножко нескромно, но так мило, что ужасно хочется рассказать, - сказал Вронский, глядя на нее смеющимися глазами. - Я не буду называть фамилий,
- Но я буду угадывать, тем лучше.
- Слушайте же: едут два веселые молодые человека...
- Разумеется, офицеры вашего полка?
- Я не говорю офицеры, просто два позавтракавшие молодые человека...
- Переводите: выпившие.
- Может быть. Едут на обед к товарищу, в самом веселом расположении духа. И видят, хорошенькая женщина обгоняет их на извозчике, оглядывается и, им по крайней мере кажется, кивает им и смеется. Они, разумеется, за ней. Скачут во весь дух. К удивлению их, красавица останавливается у подъезда того самого дома, куда они едут. Красавица взбегает на верхний этаж. Они видят только румяные губки из-под короткого вуаля и прекрасные маленькие ножки.
- Вы с таким чувством это рассказываете, что мне кажется, вы сами один из этих двух.
- А сейчас вы мне что говорили? Ну, молодые люди входят к товарищу, у него обед прощальный. Тут, точно, они выпивают, может быть, лишнее, как всегда на прощальных обедах. И за обедом расспрашивают, кто живет наверху в этом доме. Никто не знает, и только лакей хозяина на их вопрос: живут ли наверху мамзели, отвечает, что их тут очень много. После обеда молодые люди отправляются в кабинет к хозяину и пишут письмо к неизвестной. Записали страстное письмо, признание, и сами несут письмо наверх, чтобы разъяснить то, что в письме оказалось бы не совсем понятным.
- Зачем вы мне такие гадости рассказываете? Ну?
- Звонят. Выходит девушка, они дают письмо и уверяют девушку, что оба так влюблены, что сейчас умрут тут у двери. Девушка в недоумении ведет переговоры. Вдруг является господин с бакенбардами колбасиками, красный, как рак, объявляет, что в доме никто не живет, кроме его жены, и выгоняет обоих.
- Почему же вы знаете, что у него бакенбарды, как вы говорите, колбасиками?
- А вот слушайте. Нынче я ездил мирить их.
- Ну, и что же?
- Тут-то самое интересное. Оказывается, что это счастливая чета титулярного советника и титулярной советницы. Титулярный советник подает жа- лобу, и я делаюсь примирителем, и каким! Уверяю вас, Талейран ничто в сравнении со мной..
- В чем же трудность?
- Да вот послушайте... Мы извинились как следует: "Мы в отчаянии, мы просим простить за несчастное недоразумение". Титулярный советник с колбасиками начинает таять, но желает тоже выразить свои чувства, и как только он начинает выражать их, так начинает горячиться и говорить грубости, и опять я должен пускать в ход все свои дипломатические таланты. "Я согласен, что поступок их нехорош, но прошу вас принять во внимание недоразумение, молодость; потом молодые люди только позавтракали. Вы понимаете. Они раскаиваются от всей души, просят простить их вину". Титулярный советник опять смягчается: "Я согласен, граф, и я готов простить, но понимаете, что моя жена, моя жена, честная женщина, подвергается преследованиям, грубостям и дерзостям каких-нибудь мальчишек, мерз..." А вы понимаете, мальчишка этот тут, и мне надо примирять их. Опять я пускаю в ход дипломацию, и опять, как только надо заключить все дело, мой титулярный советник горячится, краснеет, колбасики поднимаются, и опять я разливаюсь в дипломатических тонкостях.
- Ах, это надо рассказать вам! - смеясь, обратилась Бетси к входившей в ее ложу даме. - Он так насмешил меня.
- Ну, bonne chance, - прибавила она, подавая Вронскому палец, свободный от держания веера, и движением плеч опуская поднявшийся лиф платья, с тем чтобы, как следует, быть вполне голою, когда выйдет вперед, к рампе, на свет газа и на все глаза.
Вронский поехал во Французский театр, где ему действительно нужно было видеть полкового командира, не пропускавшего ни одного представления во Французском театре, с тем чтобы переговорить с ним о своем миротворстве, которое занимало и забавляло его уже третий день. В деле этом был замешан Петрицкий, которого он любил, и другой, недавно поступивший, славный малый, отличный товарищ,

читати