Завантажити

генерала уже не первый год. Он всегда был крутенек и рубил головы направо и налево без перерыва на обед.
(Помню, как в камере познакомился с курсантом соседнего училища связи. Он получил от своего начальника училища за самовольную отлучку плюс переодевание в гражданскую форму одежды плюс употребление алкогольных напитков плюс сопротивление работникам милиции при задержании – пять суток. А у нас курсанты от генерал-майора Старуна даже за некачественную уборку территории никогда не получали меньше десяти.)
Кстати, о генерале.
Генерал-майор Старун, хоть и был постоянным незыблемым примером для Джафара и ещё многих офицеров училища, но всё же сохранил в себе чуть-чуть больше ЖИВОГО, чем тот-же Джафар.
По крайней мере, генерал мог на общеучилищном разводе, стоя на трибуне перед тысячей двумястами людьми, прогреметь в микрофон на всю Полтаву: «А ну-ка, не ковыряйтесь в носу, подполковник Бабак!» Джафар себе такой неуставщины никогда бы не позволил.
И уж если генерал был более ЖИВОЙ, чем Джафар, то и «в массы» он ходил несколько чаще и глубже.
Однажды на третьем курсе, кажется, на седьмое ноября, у нас в училище был праздничный обед – необычайно радостное событие для курсантов, особенно если вспомнить, насколько паршиво нас обычно кормили. А поскольку в училище в тот момент прибыла очередная комиссия, обед этот решили обставить с большой помпой. А именно, выстроили всё училище на плацу, произнесли приличествующие случаю речи, устроили парад, а потом под незабвенный «Армянский марш» двинули дивизионы один за другим строевым шагом на приём пищи.
В столовую подразделения заводили по-очереди, и те, кто уже вошёл внутрь, должны были ждать, когда свои места за столиками займут остальные, с тем, чтобы всем вместе синхронно приступить к обеду.
А мы как увидели набор блюд на столах – вермишелевый суп на первое, гречневая каша с котлетой на второе, по стакану киселя и яблоку на брата на третье (совершенно непривычная для нас гастрономическая роскошь) – чуть не захлебнулись собственным желудочным соком.
И тихонько решили между собой – мы ведь уже третий курс, как-никак, а не какие-то там первогодки! Так давайте, пока всех будут мурыжить, поедим незаметно, а потом, когда все начнут есть, искусно создадим видимость поглощения пищи.
И хотя между столиками (каждый столик – на четырёх человек) мечутся взводные, следят, чтобы никто раньше времени не начал есть, но разве за всеми уследишь?
Короче говоря, втихомолку поели, потом ссыпали в бачок остатки и объедки, составили тарелки стопочкой, прикрыли сверху чистой тарелкой и сидим со скорбными лицами, вроде как ждём команду приступать к приёму пищи.
И тут в столовой появляется генерал, члены комиссии и высшие офицеры училища. Описали дугу по залу и неожиданно останавливаются у нашего столика. По лицу генерала видно – он опять в самом пике своего «популистского» настроения.
«Ну, что там у нас на обед, майор Мирончук?» - спрашивает с добродушной усмешкой у Джафара и запускает ложку в наш бачок с объедками.
А в том бачке – мама ты моя родная… Там такой винегрет!.. Даже огрызок яблочный, наполовину затопленный, плавал – мы потом смотрели.
Джафар, торжественно:
«Вермишелевый суп, товариш генерал-майор!»
Тот зачерпнул, попробовал:
«Да по-моему гречневый!»
Мы сидим синие от ужаса.
А генерал:
«Хороший суп. Моя жена такой же варит… - потом вторую ложку съел: - Ну, может быть, чуть-чуть понаваристей…»
И повёл всю свиту дальше. А я ещё тогда подумал: «Да куда же, блин, ещё наваристей?!»
Всё до сих пор не могу понять: это же он действительно не заметил, какое в бачне дерьмо было! Так непонятно – либо у него вкусовые рецепторы не функционируют, либо он вообще не знает, какой должна быть нормальная еда…
Генерал, говорите?
На десятые сутки гауптвахты нас выгнали убирать снег на Ляхов-штрассе. Настроение у меня отличное – дополнительных суток не нагрёб и сегодня уже должен был выйти с губы. А значит, и в отпуск ещё успевал. Пусть только на пять суток, но всё же.
И вот убираем себе тихонечко снег под бдительным присмотром выводного. Я одной рукой загоняю совковую лопату в снег, двумя отбрасываю набранную порцию. И тут появляется генерал. Все замерли по стойке «смирно», а он подошёл, постучал мне в грудь пальцем и роскошным своим басом говорит:
«Кондырев, лопату нужно держать двумя руками. Выводной! Передайте начальнику гауптвахты – я добавляю курсанту Кондыреву пять суток ареста.» Вот гад, именно пять. Как раз до конца отпуска.
Так-то. И вернулся я на губу, и уселся в угол камеры, и, как водится, предался мрачным размышлениям.
Не зря меня генерал так приголубил. Явно, без Джафара здесь не обошлось. Ситуация ведь простая – до смеха. Я для Джафара во сто крат хуже, чем тот же неуставной Деглюк. Потому что Деглюк хочет, но не может

читати