Многие мои знакомые и во взрослом возрасте сразу заглядывают на последние страницы, и если там «все умерли», то книжка сразу отправляется в макулатуру. Но с детьми все не так просто. По крайней мере, моего старшего сына Лёню «Морские истории» Бориса Житкова очень заинтересовали, хотя в каждой из этих историй присутствует смерть.

Анна Рапопорт

Филолог, краевед, педагог

"Как я ловил человечков"

Борис Житков
Художники Ольга Саксон,
Светлана Емельянова
Издательство «Азбука»,
2010

Как я ловил человечков

Как-то так получилось, что в своем детстве я Житкова не читала, «прошла мимо». Поэтому я совершенно не представляла, о чем он пишет. Но имя знаменитое, поэтому, увидев в магазине обложку с кораблями, которые Лёня обожает, и полистав содержание, я решила, что ему это будет интересно, и купила сразу две книги Житкова.

В тот момент мы как раз закончили читать очередную «большую книгу» (так мы называем толстые книжки, которые читаем много вечеров подряд, в отличие, например, от стихов или познавательно-энциклопедических книжек). Обычно Лёня сам выбирает, что читать дальше, и я положила перед ним «Пуговицу» Арнольда Лобела, «Муравья Ферду» Онджея Секоры, «Муфта, Полботинка и Моховая борода» Эно Рауда, «Волшебника Изумрудного города», Мумми-троллей и Житкова. Увидев мальчика с корабликом на коленях, Лёня сразу же взял сборник Житкова. Сам прочел название и имя автора. И вдруг сказал: «Ой! Это ведь за ним письмо путешествовало!» Не сразу я поняла, что Леня так вспомнил «Почту» Маршака: «Заказное для Житкова!», «Борис Житков отправился в Бразилию!».

«Как я ловил человечков» – замечательная история о мальчике, который думал, что на модели кораблика живут человечки, и пытался их поймать. Но разобрав весь кораблик, он их так и не увидел, зато корабль оказался полностью разрушенным. Мы прочитали историю на одном дыхании. А потом стали обсуждать: а есть ли у нас в доме такие кораблики, на которых живут человечки? И Лёня сразу же побежал к своим кораблям, чтобы это проверить.

Человечки «обнаружились» на модели «Варяга», которую Лёня с папой закончили собирать буквально накануне и которую мальчик «обживал» и рассматривал весь день. Лёня придумал целую историю об этих человечках, перемежая известные ему исторические события, связанные с «Варягом», «Авророй» и «Стерегущим», и собственную фантазию. А закончил историю словами о том, что у всех людей есть свои тайны, и у корабельных человечков тоже. Поэтому нельзя залезать к ним в корабль!

«Морские истории»

Первый опыт чтения Житкова нам очень понравился (после «Человечков» мы прочитали еще «Белый домик» – о самостоятельном плавании детей на лодке), поэтому мы без колебаний приступили к «Морским историям», опубликованным в сборнике «Всё о больших и маленьких приключениях». Они оказались намного сложнее. Много морских терминов, для объяснения которых мне и самой пришлось полазить по словарям. Но самое главное – в них описаны реальные морские происшествия (Житков вырос в Одессе и много плавал), и почти все они так или иначе связаны со смертью. В рассказе «На воде» описывается гибель перегруженного судна и то, как моряки стали долбить днище перевернувшегося корабля, а потом один из них сказал, что это опасно и надо выбираться вплавь. Мне показалось, что Лёня плохо понял самую суть происшествия: почему нельзя сделать в дне дырку? И мы поставили опыт. Приготовили «море» (таз с водой), «корабль» (пластиковый стаканчик) и прикрепили к его дну пластилинового человечка. С огромным энтузиазмом мальчики разыграли смерч – они с такой силой подули на кораблик, что он мгновенно перевернулся. И вот задача: как же теперь спасти человечка? Мы сделали дырку в днище – и вода тут же заполнила корабль. Именно так погиб у Житкова упрямый хозяин корабля. Нам пришлось повторить всю операцию, и теперь уже наш человечек выбрался из стакана с помощью веревки…

Вторая морская история, рассказанная Житковым, «“Мария” и “Мэри”», оказалась еще более драматичной. Английский пароход «Мэри» столкнулся с русской парусной шхуной «Мария», а затем, чтобы уйти от наказания, капитан перекрасил свой корабль. На паруснике все погибли. Шестилетний Лёня отнесся к гибели моряков философски; он считает, что почти всех, кто оказывается в воде, спасают дельфины, ну а если дельфинов рядом нет – то иногда да, люди умирают. Но очень-очень редко.

Совсем иной была реакция Платона. Во время чтения он рядом играл с железной дорогой, и, как мне казалось, нас совсем не слушал. И вдруг спросил:
– Мама, а машинисты не умирают?
Я стала судорожно соображать.
– Тоша, на паруснике нет машинистов. Причем тут машинисты?
– Нет, ты мне скажи, они не умирают?
Вмешался правдолюб Лёня:
– Ты про пароход говоришь? На пароходе есть машинисты, если пароход тонет, то и машинисты тоже.
Тошины глаза наполнились слезами, он умоляюще и недоверчиво смотрел то на меня, то на Лёню.
– Но я буду машинистом не на пароходе, а на поезде! На поезде машинисты не умирают?

И тут меня осенило: Тоша спрашивал, умрет ли он. В тот момент он «работал» машинистом, и если машинисты не умирают – то и он не умрет. А если умирают, как эти моряки… Я стараюсь не врать детям. Ни в чем. Но здесь явно был исключительный случай. Я взяла его на ручки и заверила, что машинисты никогда-никогда не умирают и всю жизнь работают на своих любимых паровозах. Тоша успокоился и снова принялся за железную дорогу. А Лёня подошел и сказал мне на ушко: «А если поезд в аварию попадет, машинист тоже может умереть!» Я так же на ушко попросила его не рассказывать об этом Платону.

«Что я видел»

Когда, вслед за морскими рассказами, мы начинали читать это огромное произведение Житкова, я была полна энтузиазма. Оглавление, в котором присутствуют железная дорога, пароход, аэропорт, детский сад, метро, Красная Армия, Москва и колхоз – настоящий подарок для мамы мальчиков. Правда, авторское вступление меня несколько насторожило: «Эта книга – о вещах. Писал я ее, имея в виду возраст от трех до шести лет. Читать ее ребенку надо по одной-две главы на раз. Пусть ребенок листает книгу, пусть рассматривает, изучает рисунки. Книжки этой должно хватить на год. Пусть читатель живет в ней и вырастает. Еще раз предупреждаю: не читайте помногу! Лучше снова прочесть сначала». Перспектива читать Житкова целый год меня напугала. Но мы поверили писателю и вместе с мальчиком Алешей отправились в путешествие по всему Советскому Союзу.

Через неделю мое терпение лопнуло. 
«И вдруг подошел мальчик и сказал: 
– Здравствуйте!
А это – тот мальчик, который про птицу орла рассказывал. 
Я тоже сказал: 
– Здравствуй! 
А мама ничего не сказала.
Мальчик спросил: 
– Что, устали? 
А я сказал, что не устали, а что это мама платье сушит.
Мальчик спросил маму: 
– Можно, я с ним пойду, ему обезьян покажу? 
А мама говорит:
– Не могу я пускать ребенка с неизвестным мальчишкой.
А мальчик говорит: 
– Я известный. Меня все здесь знают. Я – Петя. 
Я сказал: 
– Мама, он – Петя. 
Мама сказала:
– Хоть Петя, хоть рас-Петя, а никуда ты не пойдешь. И сиди, пожалуйста, на месте.»

Между прочим, это одна глава. По мысли Житкова, мы должны прочитать в день только ее, и не один раз…

Я больше не могла читать этот насквозь фальшивый и скучный (на мой взгляд) текст, к тому же в данном издании почти нет иллюстраций. Обилие диалогов, в которых используется только глагол «сказать» и «говорить» – никакого тебе «воскликнул», «заинтересовался», «ответил» и т.д. Нескончаемый калейдоскоп событий, из-за обилия которых теряется всякая причинно-следственная связь. Абсолютно искусственный, «сконструированный» Алеша – «марсианин», который за свои пять лет не видел огурец, яблоню, курицу, море, не говоря уж об автомобиле, лифте, зоопарке и театре. Чужая и непонятная моим сыновьям система отношений взрослых и детей, основанная на бесконечных запретах и поучениях. И так триста страниц!!!

В один из вечеров я просто взяла другую книжку, но Лёня тут же спросил: «А где Алешка? Почему не читаем?» Я уточнила: тебе нравится читать про Алешу? «Да, очень, особенно про поезда и пароходы». Пришлось мне вернуться к Житкову. Чтобы получать хоть какое-то удовольствие от чтения, я стала импровизировать: сокращать диалоги, использовать синонимы, отвлекаться на рассказы из жизни. Пропуская целые главы, мы все-таки дочитали эту книгу.

На мой взгляд, этот книжно-педагогический эксперимент Житкова, энциклопедия в путевых рассказах, совершенно неудачен, хотя я знаю, что многие взрослые вспоминают о ней с нежностью. Платон, возраст которого точно попадает в заявленную автором целевую аудиторию, не проявил к ней вообще никакого интереса (возможно, это все-таки эффект времени – вещи, которые удивляли четырехлетних детей в 1930-е, сейчас либо вышли из употребления, либо стали обыденностью). И только Лёне книга понравилась.