Дмитрий Быков. Медведь: пьесы. – М.: ПРОЗАиК, 2010. – 272 с.

Поэт, публицист, прозаик Дмитрий Быков написал пьесу. Четвертую в своей жизни, по словам знатоков (знатоки, впрочем, могут врать). Три предыдущих быковских драматических сочинения («Сцены конца века», «Ставка» и «Хьюстон, или Никто никого не любит») также вошли в рецензируемую книжку. Но о них я говорить не буду, потому что речь о «Медведе».

Кстати, пьеса «Медведь» есть у Чехова. Это шутка в одном действии про дуэль между хорошенькой вдовой и кредитором ее покойного мужа. Дуэль, как известно, заканчивается предложением руки и сердца. В быковской пьесе никаких любовных признаний нет или почти нет. Это вам не мещанский водевиль, а «драматический памфлет в двух действиях». С глубокими политическими аллюзиями.

Сюжет прост: в ванной комнате обыкновенной московской квартиры, в семье человека по имени Миша (разумеется) путем самозарождения заводится медведь. Так что вся пьеса строится на развертывании этого художественного иносказания. Тут же к медведю приставляют караул из гастарбайтеров, а в квартиру несчастного растерянного и протестующего Миши набегают спецслужбы, попы, идеологи, академики, журналисты, биографы, несогласные, рекламщики, целители... Одним словом, сплошной бедлам.

В конце первого действия сюжетная кривая достигает своей кульминации – на волне всеобщей радостной истерии квартиру с медведем навещает сам Бином. Все поют «Полюшко-поле». Второе действие – зеркальное отражение первого. Сюжетная кривая идет вниз. В стране кризис. Медведь уже не рычит, а жалобно воет. Мише, который начинает свыкаться со своей ролью владельца государственного достояния, постепенно отказывают во всех привилегиях, лишают его сверхправ, перестают ему выплачивать специальное жалованье, а потом и вовсе вынуждают к убийству предельно уменьшившегося медведя (иначе Запад денег не даст). Но Миша прижимает к груди своего крошечного медвежонка и орет: «Никому не отдам, что хочешь делай, сука тварь гадина киса лапа солнышко родненький никому. Тварь падла сука любимая родная единственная не отдам. Только вместе со мной, тварь. Только вместе со мной». Дальше – занавес.

«Медведь» Дмитрия Быкова строится на нагнетании символов, причем все они закручиваются вокруг главного – медведя. Эти символы ярки, удачны, смешны, но не многослойны. Каждый из их пестрой череды довольно прост. Бином (ясно, что «тандем»), к примеру, изображается в пьесе в виде двух мужчин в одном пиджаке. Как сказано в авторской ремарке, «это сиамские близнецы с удивительной синхронностью движений, но большой разницей в интонациях. Бином-1 говорит сладчайшим тенором, Бином-2 – резким, отрывистым баритоном».

Речевая характеристика у этих близнецов соответствующая: Бином-1 крайне затемняет свою речь либеральными эвфемизмами, а Бином-2 переводит эту речь на язык грубого имперского императива. «БИНОМ-1. Разумеется, без правовых гарантий, без строжайшего обеспечения законности, без решительной борьбы со всем ужасным за все прекрасное мы не могли бы даже помыслить о таких высоковосхитительных результатах. БИНОМ-2. Мочить».

Все быковские намеки (на селигерскую молодежную вакханалию, на несогласных, на западных журналистов и прочее) предельно ясны. Возможно, задача автора заключалась именно в ясности. Именно в том, чтобы смысл легко просвечивал сквозь образ. Возможно (и даже точно) – именно так. Но подобная непрямолинейная прямолинейность слегка сушит пьесу, превращая ее из фантастического, феерии в условную репрезентацию.

Несмотря на это, пьеса безумно увлекательна. Одна пародия на теленовости чего стоит. А еще она иронична и остра, как выразился худрук столичной «Школы современной пьесы» Иосиф Райхельгауз. Который, кстати, собирается поставить «Медведя» в своем театре.

Это хорошо. Пускай ставит, а я схожу обязательно.

Алиса Ганиева