Завантажити

й мешканці її, бо заклав Він її на морях, і на річках її встановив», написано в Псальмі 23, вірш перший повідомляє – головну істину, другий – причину, - скажіть, хто з нас міг би створнити щось стоячим на якійсь із рідин, при тому щоб простояло воно достатньо довго, і взагалі простояло б? Усе – Його. У формулі агапе: бо все є плід Його, Божої любові – і людина, і камінь, і деревина – все є Його любов. Все для Нього і все Ним створене. Не з відчуття егоїзму: з Любові, якою Він є, і яка Його переповнює. І він чекає, що ми шукатимемо цю Його Любов, любов Ісуса-Спаса, яка насправді така недалечка.

Ужас тайны
Мне срочно нужно исповедоваться. Исповедоваться в своих чувствах. А они на редкость мрачны. Представьте себе ситуацию: человек, которого ты любил, в котором в детстве души не чаял, о встрече с которым ты порой мечтал как об особенном и неповторимом празднике вдруг весь обратился в какую-то тайну. Он поведал тебе большую, очень важную и как ему кажется лишь ему принадлежащую тайну-реликвию, смысл которой страшен. Но едва поведав, он весь превратился в слух своего внутреннего страха, убиваясь, что поведал это человеку, который тотчас раструбит ее по всему свету. Поведав, он не только не испытал никакой радости и никакого облегчения, которое обычно бывает с человеком, сбросившим тяжелый и непосильный груз своих плеч. Нет. Вместо свободы, человек взвалил на себя груз еще большего рабства - ведь теперь сокровище тайны может быть поддано оглашению и вскоре потеряет весь смысл. Нет. Он хранит тайну не ради самой тайны (хотя, почему-бы и нет?). И не ради собственного удовольствия хранения тайны. Но все равно это событие - продолжения хранения им тайны - остается уникальным в высшей степени эгоистическим событием. И этот эгоизм любимого человека длится. Самое страшное во всем этом не только сама тайна, смысл которой и правда страшен, но человек: вот уже два года этот цветок вянет и умирает, не могя вынести физически, но волей пытаясь снести несносную тайну. Вот это-то и ужасает. Человек еще не погиб, но ясно: вскоре и он отправится вслед за тайной - в небытие. В этом смысле чрезвычайно интересным представляется, что же будет чувствовать он, прощаясь с миром сим - неужели удовлетворение от исполненного пред кем-то долга (долга, который на самом деле существует лишь в его воображении) или же муки приближающегося ада. Благими намерениями выстелена дорога в сам ад. Неужели туда, в ад? Неужели только потому, что человек решил приватизировать совершенно ему не принадлежащее - информацию о том, что произошло с другим человеком. Насколько все-таки упрямо наивен и упрямо глуп человек, считающий, что, зная имя мертвеца, может уберечь от участи мертвеца другого. Насколько жестокосердечен.
По крайней мере, мое сердце он разбил. И я иду к Тому, Ему Единственному, моему Иисусу, Который еще способен склеить отрывки, кусочки сердечного мяса, словно на телеге жизни провозимого рядом с моими собственными глазами - моего сердца, которое, против воли сокрушенной души все еще, разорванное, продолжает стучать.

Сотая овца
(Лука 15:1-10)
«Приближались к Нему все мытари и грешники слушать Его».
Все мытари. Все грешники. Да именно так ведь написано в Слове Божьем: лишь мытари и грешники – вот кто шел к Иисусу. Но самое интересное – все из них! Иногда их было так много, что дабы не быть растоптанным человеческою толпой, Иисусу приходилось взбираться в лодку и несколько отплывать от берега – чтобы все-все из тех, кто каким-то необъснимым чутьем знал на 100%, что он либо мытарь, либо грешник, могли послушать Слова Самого Бога. Их было порой настолько много, что холм, на вершине которого стоял Иисус, не вмещал всех желающих. Так много, что иногда страстно жаждущему исцелиться или неизлечимо больной женским кровотечением приходилось просто воплем или локтями прокладывать дорогу к Нему. Но Он, Бог, Он принял и принимает до сих пор всех, стремящихся к Нему. Он никому никогда не сказал: пошел вон, займи очередь с вечера, приди завтра, приди трезвым, явись вымытым, вход свободен лишь праведным. Он принимал всех. И даже тогда, когда Сын человеческий и одновременно Сын Божий сильно торопился исцелить представителей титульной тогда еврейской нации, к которым был послан прежде всего, даже тогда, в пору суперспешки, по просьбе сирофиникиянки, вроде уже отказав, Он сделал, что она просила. Вот Он, Иисус, Он был и есть именно таков – у Него всегда есть время и всегда есть силы для встречи с любым из грешников. Вот почему до сих пор грешники именно идут к нему. А как еще объяснить этот феномен веры в Христа? Может быть, вторым стихом 15 главы Евангелия от Луки. Может быть, этот стих прольет хоть какой-то свет на этот постоянный поток грешников, просто рвущихся к Иисусу Христу напролом, ломая стулья и вырывая замки церквей и собственным внутренних оков понятий, планов и законов.
«Фарисеи же и книжники роптали, говоря: Он принимает грешников и ест с ними».
Хм! Очень интересно. Кто же такие эти фарисеи и книжники? Да очень просто: это все

читати